Александр Огарев: «Хотелось бы, чтобы мы были вписаны в движение вперед».

— Вы ставите пьесу Максима Горького в юбилейный год. С каким чувством Вы подходили к материалу, и каково оно сейчас, уже на финальной стадии работы?


— Горький никогда не был мне особенно близок, и некоторым другим актерам тоже. Мы потихоньку влюблялись в его стиль, едкую точность, наблюдательность за жизнью. Внешне Горький выглядит очень сложным автором для современного прочтения. Мы понимаем, что некоторые проблемы, которые он ставит — ушедшие, отжившие. И надо так развернуть пьесу, чтобы они казались насущными.

— История 20 века показала небесспорность суждений автора. Как Вы решаете в поставновке этот идейный «разрыв»?

— Да, в этом основная сложность. Когда Горький писал свои пьесы, он четко знал, что нужно делать, и это напрямую было связано с социал-демократическими идеями. Под этим углом он смотрел в «Дачниках» на интеллигенцию: как на прослойку людей бесцельно болтающих, проводящих время в пустых заботах, не слышащих чаяний народа и поэтому «изживших» себя. А теперь, когда интеллигенция за время советской власти повывелась, кажется, что наоборот, нам не хватает этого глубоко образованного, культурного слоя, который осмысливал бы происходящие в обществе процессы, намечал пути движения страны и общества.

— Какой ключ к пьесе нашла команда спектакля?

— В спектакле мы делаем акцент на том, что горьковская история не ушедшая, а продолжающая жить в нас. Все, что связано с людьми, производящими нематериальные ценности, знакомо нам, людям театра. Мы можем сделать текст живым и правдивым, только если будем сравнивать персонажей с самими собой. И тогда внешний налет памфлетности, свойственный пьесе, уходит в самоиронию. Плюс в спектакле есть попутный вектор в шестидесятые годы: с более близкими и понятными нам историческими поисками пути, как надо жить интеллигенции.

— В пьесе много размышлений на общественные темы, но также в ней есть лиризм, поэтическое начало, которое в Горьком очень ценил Чехов. Как Вы соблюдаете этот баланс?

— Русская литература всегда находится в достаточно неопределенном соотношении лирического и эпического — оно довольно хаотично. У Горького особенно. Он особых университетов не проходил и многие вещи у него найдены интуитивно. Но когда лирическая тема возникает, чувствуется правдивость, прожитая автором. Русскую драматургию сложно любить как исследующую душу последовательно. Она не исследует, а скорее жарко откликается, восклицает о происходящем в душах и обществе. Она более анархична, но за это мы ее и любим. В «Дачниках» много любви, правда, она носит немного сатирический характер вглядывания в отношения. Они не имеют той поэзии, как у Чехова. Здесь скорее пристальное рассматривание с вопросом: а вы, художники, насколько чисты в отношениях? Такой подтекст есть у Горького.

— В «Дачниках» много персонажей. На ком Вы делаете акцент?

— Каждый из персонажей «Дачников» несет свой оттенок в общем спектре картины интеллигенции. Каждый из них отражает какую-то философию, настроение: есть оптимисты, есть пессимисты, есть скептики, есть циники, те, кто ни во что не верит, и те, кто верит во все. Эти оттенки верований культурных людей составляют богатство рельефа, который мы знаем, наблюдаем и сейчас. На фейсбуке мы можем увидеть, кто как друг к другу относится, как люди группируются. Так и в пьесе Горького это очень наглядно показано, поэтому важны все персонажи. Есть, конечно, центральные линии. Это линия Варвары: она — точка, в которой пересекаются вертикальные ожидания и горизонтальная реальность. Она много читала, наполнена надеждами, но, наблюдая жизнь, видит, что эти идеалы работают совсем не так, как в мечте. И поэтому она наиболее болезненно реагирует на это несоответствие. Ее персонаж чем-то напоминает персонаж Николь Кидман в «Догвилле». Важен и Басов, ее муж, с его интеллигентской мягкостью, переходящей в постоянную компромиссность. Чета Сусловых, с их экстравагантным пониманием семейной жизни, чем-то напоминающим жизнь Лили Брик или самого Горького, который любил запутанные любовные треугольники. Каждый персонаж здесь важен. Ансамбль спектакля складывается вокруг интереса к материалу, который для всех новый, редкий. Здесь у каждого актера большая амбиция переломить штамп, существующий для его персонажа, взглянуть более свежим взглядом на пьесу.

— Горький достаточно подробно выстраивает атмосферу «Дачников». Расскажите про пространство спектакля.

— Художники Александр Мохов и Мария Лукка предложил домик, в котором интересно существовать. Когда мы вошли в него, все реакции актеров были счастливо удивленные: большая игрушка, в которую приятно поместить свое воображением, свои эмоции. Очень хорошее пространство и чем-то напоминает сценографию «Серсо» Анатолия Васильева.

— Вы определили жанр спектакля как «трактат-памфлет». Какая пунктуация в конце этого трактата? Вопросительный знак, восклицательный, многоточие?

— Мы размышляем о путях интеллигенции, о ее настроениях, но всегда думаем о лучшем. Как нам стать лучше, более отзывчивыми к проблемам сегодняшнего дня? Как сделать так, чтобы мы были не просто бесполезными художниками, которые сотрясают воздух и ничего не дают для жизни? Хотелось бы, чтобы мы были вписаны в движение вперед. Только для этого нужны вопросы.