Александр Огарев: «Женщины – королевы в жизни, а мужчины – короли искусства»
Интервью с режиссером Александром Огаревым о спектакле
«Лес. Диалоги по дороге». Премьера которого состоится
24, 25 и 26 марта, накануне Международного дня театра.
Вы ставите уже третью пьесу Островского. Вам близок этот драматург?
Островский — один из тех русских авторов, которые не теряют актуальность. «Лес» действительно близкая для меня пьеса потому, что он прежде всего о театре, а, точнее, о соотношении театра и жизни. Когда люди искусства соприкасаются с жизнью, происходят очень интересные ситуации: они либо применяют правила искусства в жизни, либо пытаются подстроиться под жизнь. Перипетии театра в жизни и составляют сюжет этой пьесы. А поскольку предмет театра нам хорошо знаком, то вызывает сильные ассоциации и горячие чувства.
Сюжет нашей истории в том, что два актера пребывают в творческом кризисе. Они решают на какое-то время порвать с профессией, и один приглашает другого к своей родственнице погостить в возможном расчете, что жизнь приласкает, обнимет, изменит их судьбу к лучшему, и они перестанут чувствовать себя несчастными, нереализованными. Это частая ситуация: многие люди долго занимаются искусством, а потом решают заняться, например, бизнесом. И кажется, что эта новая «спокойная» жизнь будет искуплением всех тревог, мучений, несправедливостей, которые несет в себе театр.
И это, на Ваш взгляд, заблуждение?
В спектакле будет эпизод, в котором Счастливцев рассказывает, как он однажды долго скитался и наконец пришел к родственникам, те приняли его, при условии, что он помоется и бросит свои мысли об искусстве. Он зажил как в раю. Такая райская жизнь, итогом которой стали мысли: а не повеситься ли мне? В итоге он оттуда бежал, что показательно. Это тот маятник, который нам всем знаком: когда нам осточертеет театр, мы хотим посвятить себя исключительно семье, простым обязанностям. Когда это надоедает, мы снова кидаемся в театр. Маята творческой личности, наверное, неизбежна. Простая мысль, но поскольку Островский внимательно ее рассматривает, она вырастает во что-то притчевое.
В своих режиссерских работах Вы экспериментируете с жанрами. Какой жанр Вы определяете для этого спектакля?
Обычно я пытаюсь так сочинить сцены, чтобы они не принадлежали единому жанру, а были путешествием по разным жанрам. Чтобы соседствовали взаимоисключающие вещи. Если, как написано у Островского, это комедия, то с большим привкусом печали: в конце нашего спектакля все герои, можно сказать, несчастны.
Само название спектакля — «Лес. Диалоги по дороге» — настраивает на философский лад. Диалоги — это всегда размышление, спор, а лес — метафизический, загадочный образ для Вас?
Островский в трактовке понятия «лес» обращается к Шиллеру, намекая на несовершенство нравов, царящих в жизни. Он сравнивает лес и жизнь людей. И лес выигрывает. В лесу даже родственные отношения более совершенны, чем в жизни людей, природа более идеальна. В то же время Островский говорит словами Несчастливцева: «В какой лес мы забрели!» — имея в виду образ леса как пространства обитания людей. Особый лес человеческих отношений оказывается слишком диким и нецивилизованным. Уходя из этого «леса», Несчастливцев заявляет, что дикий мир людей примитивнее и низменнее, чем искусство, которое благороднее, по крайней мере, по своим намерениям.
Как «Лес» воплощается в сценографии?
У нас очень хороший художник, Александр Мохов. Он решил поиграть с названием и предложил вместо леса траву. У нас она выполняет роль игрового пространства — лежащей кулисы, из которой можно появляться и куда можно прятаться. Устраивать всякие игры. Трава будет белая, что придаст действию ощущение нереальности, ведь все происходящее — на стыке реальности и фантазии.
При постановке классики Вы стараетесь освобождать персонажей от шаблонных характеристик. Так будет и с героями Островского?
Хотелось бы, чтобы мы не изучали далекий от нас паноптикум, а сопоставляли с собственными историями, которые очень часто случаются. Например, Гурмыжская как раз в том возрасте, когда любовь уже не прихоть, а необходимость. Женщина влюбилась в молодого человека, который младше ее, но если с уважением отнестись к этому чувству — это любовь. Если предположить, что все же это чувство, похожее на наше с вами, дать ей возможность быть реально влюбленной, то тогда она в этом чувстве красива.
Мы также постарались выделить линию Аксюши. Она всегда достаточно бледная. Мы рассматриваем ее внимательно, как героиню трагическую, мятущуюся, чувствующую свой потенциал и желающую его воплотить. Но условия не позволяют быть воплощенной. Тут есть перекличка с Катериной в «Грозе». Аксюша говорит в монологе о том, как вода хороша, она даст ей покой взамен мукам, земному несовершенству.
Вы делаете особый акцент на любовных линиях персонажей?
Да. Мы говорим о жестокости любви в разных ее проявлениях. Даем понять, что все любовные отношения в этом «Лесе» — несчастные. Здесь женские натуры более продвинутые, эмоционально богатые. Они хотят рисковать, хотят неожиданных связей в этом мире. Мужские персонажи более пассивны и примитивны, включая даже Несчастливцева, который силен на территории искусства, а, попадая в жизненные коллизии, начинает выглядеть менее убедительно, чем на сцене. Женщины — королевы в жизни, а мужчины короли искусства.
В спектакле «Лес» зрители увидят новых актеров Вашей творческой Лаборатории. Среди них как недавние выпускники театральных институтов, так и опытные актеры, дебютирующие на сцене «Школы драматического искусства».
Мне нравится эта ситуация. Так сложилось, что у нас в театре «игровой метод» в приоритете перед непосредственным ощущением жизни на сцене. А здесь к нам пришли актеры как раз из «естественных» школ. Юлия Демяненко закончила курс Владимира Фокина во ВГИКе, Роман Колбин — выпускник ГИТИСа, ученик Владимира Андреева, Алексей Киселев также закончил ГИТИС, курс Алексея Шейнина. Александрина Мерецкая училась в Новосибирске у Сергея Афанасьева, который славится плеядой выпускников с почти кошачьей естественностью, а Андрей Финягин — выпускник Школы-студия МХАТ, его мастером был Олег Ефремов. Персонажи этих актеров обитают на «территории жизни». И я надеюсь, что эти разные театральные школы помогут актерам отразить эту «жизнь» более правдиво.
Интервью подготовлено пресс-службой театра
«Школа драматического искусства».
Фото — Наталия Чебан