Из плена времени

Рецензия на спектакль «Сюзанна» Ю. Фоссе.

Драматургия одного из самых известных современных норвежских писателей Юна Фоссе постепенно начинает проникать на российскую сцену. Целый ряд его пьес был переведён по инициативе «Школы драматического искусства», и этот театр представил спектакль «Сюзанна» (перевод и комментарии к тексту Елены Рачинской) о вдове великого драматурга Хенрика Ибсена.

Продуманные декорации и костюмы (художник Ася Скорик) сразу задают атмосферу Скандинавии второй половины девятнадцатого века, отчасти знакомую нам по некоторым фильмам Ингмара Бергмана и Альфа Шёберга, по картинам Эдварда Мунка. На сцене — интерьер жилища с изящной мебелью, с пианино, столом и тремя стульями в середине.

Здесь будут сидеть и говорить, перебивая друг друга, три воплощения Сюзанны. Первая — юная, двадцатилетняя (Алиса Рыжова), ожидающая первого прихода своего будущего жениха. Вторая — тридцатилетняя (Александрина Мерецкая), ожидающая возвращения с прогулки мужа с сыном в день семилетия ребёнка. Третья (Евгения Симонова), — празднующая свой семидесятый день рождения и постоянно вспоминающая мужа, который уже похоронен.

Все трое сидят в одной комнате, за одним столом, хотя эпизоды этих ожиданий происходят в разных местах.

Юная Сюзанна Туресен вместе с мачехой, писательницей Магдаленой, основавшей в Бергене первый норвежский театр, ждёт к обеду молодого директора этого театра Хенрика Ибсена именно в этом богатом купеческом городе на севере страны.

Тридцатилетняя Сюзанна ждёт мужа с сыном в эмиграции, в Италии, в период написания драматургом первых прославивших его пьес «Бранд» и «Пер Гюнт».

Место действия третьего эпизода — в Христиании, столице родины драматурга, где он закончил свою жизнь, и где осталась его вдова жить ещё восемь лет, не выходя из дома.

В неторопливом, но эмоциональном разговоре этих трёх воплощений Сюзанны, сопровождаемом то пением хора служанок, напоминающего хор из античных трагедий, то порывами ветра, распахивающими окна, перед зрителями — слушателями предстает картина всей жизни великого драматурга и его жены. Эта жизнь едина, недаром Сюзанна говорит: «Хенрик Ибсен — это я». С момента, когда она, страдавшая комплексом неполноценности, считавшая себя некрасивой, слишком пухлой и крупной, всё же твёрдо решила выйти замуж за Ибсена, всё её существование направлено на то, чтобы он полностью реализовал себя в творчестве. Именно она сделала его великим. Именно она взлелеяла, сохранила в нём «нечто иное» — то невыразимое, что отличает человека от его материальной сущности.

Сам же Ибсен, появляющийся в спектакле лишь в виде силуэта в видео инсталляции, описанный как неуверенный, вечно недовольный собой, недовольный своим творчеством и прожитой жизнью, предстаёт как центральный персонаж, вокруг которого строится действие: если бы не он, не было бы драмы. И это несмотря на весь драматизм жизни героини, которой пришлось пережить нищету в молодости: даже руководя театрами в Бергене и Христиании, глава семьи очень мало зарабатывал. Бедность преследовала семью и в первые годы эмиграции в Италии — молодой жене приходилось перешивать одежду мужа для маленького сына, и делать это на вырост. Сюзанна вспоминает пристрастие мужа к выпивке, его измены, увлечение юными девушками. Из её воспоминаний приоткрывается творческая «лаборатория» писателя: понимаешь, что многие из его произведений берут корни из его собственной жизни. Кажется, что в Норе из «Кукольного дома» есть что-то от Сюзанны, а образы и Гедды Габлер из одноимённого произведения, и Хильды из пьесы «Строитель Сольнес» вобрали в себя черты юных девушек, окружавших драматурга уже в пожилом возрасте. Флобер говорил: «Госпожа Бовари — это я». Из монологов Сюзанны становится понятно, что Ибсен мог сказать то же самое о многих из своих героев — и о Бранде, и о Пере Гюнте, и о строителе Сольнесе, и о докторе Стокмане, и даже о муже Норы Хельмере. Все они тем или иным образом преломляют драматизм жизни самого писателя.

Диалоги в пьесе сложные, с многочисленными повторами, рефренами, незаконченными фразами. Речь — поэтическая, по способу написания пьеса напоминает произведения крупнейшего австрийского драматурга Томаса Бернхарда (понятно, что Юн Фоссе прекрасно владеет художественными средствами, присущими драматургии нашего времени).

Постановщики и исполнители сумели придать всем персонажам свое лицо, воплотить их выпукло и резко. Алиса Рыжова выразительно передаёт наивность и неуклюжесть неопытной молодой девушки, сумевшей разглядеть в молодом драматурге незаурядную личность и мечтающей сделать его своим женихом. Александрина Мерецкая, играющая молодую мать, борющуюся с бедностью, показана как более опытная женщина, на которой держится существование семьи. Одета она довольно откровенно, с декольте — ей надо быть привлекательной для мужа.

Евгения Симонова, как первая скрипка в оркестре, задаёт тон всему действию, именно она наносит «мазки», завершающие картину жизни великого драматурга и его семьи, хотя картина эта всё равно остаётся незавершённой — ведь подлинно творческая личность неисчерпаема.

Ильдар Сафуанов
Журнал «Современная драматургия»